Игра навылет - Страница 71

Вера Лученко не могла бы объяснить, как это делает. А если б постаралась найти слова — потеряла бы ощущения. Есть немногие люди, которые могут почувствовать спрятанное и найти закрытое. Для этого нужно не напрягаться, а наоборот, рассредоточить внимание и впустить в себя всеединство.

Яремчук боролся с сомнениями. Еще до вызова такси он говорил, по привычке покачиваясь с носков на пятки:

— Нет, все-таки не понимаю. Если б можно было вот так взять и найти кого-то, не зная, где он… Тогда откуда в газетах столько объявлений о пропавших? Я, конечно, видел по телевизору передачи про экстрасенсов, как они угадывают по фотографиям, жив человек или нет, читают закрытые тексты, но… Это же обман. Подтасовка.

Романова молчала. Испуг за сына сковал ее ледяным панцирем, говорить было трудно.

— Валерий, вы слышали, что некоторые собаки заранее знают о приходе хозяина? — Лученко ввязалась в дискуссию в основном для подруги. Все равно какое-то время пройдет до того, как приедет вызванное такси. — Даже если он возвращается домой в разное время, она незадолго до его появления ложится мордой к двери. Встречает.

— И что?

— А то, что от хозяина исходит, упрощенно говоря, некая энергия, и собака ее улавливает на расстоянии. Это чутье, которое можно назвать сверхвосприимчивостью, утрачено человеком еще в древние времена.

— Но вы-то не собака, а Алеша не хозяин. Простите, но это похоже на какое-то шоу. — Он посмотрел на Романову. — Нельзя давать беспочвенную надежду…

— А что, в милицию обратиться? — резко ответила Лученко. — Вам ли не знать: ваши бывшие коллеги не хотят искать пропавших людей, не принимают заявления, тянут резину. «Ушел, убежал, уехал, подождите звонка или писем, скоро объявится»… Или, видя явные признаки насильственной смерти, по своим каким-то причинам утверждают, что это самоубийство. И вообще, что вы знаете о человеческих способностях? Все мы живем под одним солнцем, на одной планете, все переплетено и взаимосвязано. Просто повседневная наша жизнь мешает это понимать, ощущать. Она свое диктует: конфликты, озабоченность личной шкурой, обман, разобщение… И, тем не менее, талантливая душа чует родную душу издалека. Настоящая мать часто знает, что происходит с ее сыном.

— У меня в груди теснило, — глухо сказала Лиза. — Я думала, сердце. А потом он позвонил и сказал, что Алешу забрали, потому что ты продолжала расследование…

Лученко закусила губу. Надо разговаривать дальше, не молчать…

— Представьте, что читаете книгу. Разве вы не чувствуете, что произойдет на следующей странице?

— Я не чувствую, — сказал Яремчук из дурацкого принципа, хотя ведь и впрямь бывало. Читаешь и знаешь: персонаж сейчас сделает то-то и то-то, все к этому идет. — Я читаю, и все.

Вера посмотрела ему в лицо таким взглядом, будто навылет прострелила.

— Не надо врать… Знать будущее — это всего лишь перевернуть несколько страниц. Заглянуть в следующую главу. Так что вы просто не мешайте, — закончила Вера. — Мне и так трудно. Вы закрытого не видите, а мне труднее, я вижу. Мальчик жив. Давайте-ка поторопимся.

Она действительно чувствовала. Все больше входила в особое состояние, когда вся она — сплошное нервное окончание, принимающее отовсюду сигналы, какие-то позывные… Изо всех сил верила, что найдет Алешу и не даст в обиду. Предложит себя на его место. Ведь это к ней имеют претензии те, кто его похитил. Ну вот пусть и делают с ней, что хотят. А мальчика чтоб отпустили.

Как договориться, забрать его — все это смутно пока. Потом, потом… Главное — найти. И верить. Если верить, тогда все получится.

Они ехали в такси по раскаленным улицам Киева. Миновали Верхний и Нижний Валы, Житний рынок, поднялись в центр по Глубочицкой, выехали на Артема. «Налево», — сказала Вера. В видимый только ею узор вплетались неопознанные, никуда не ведущие нити. Они мешали, их надо было распутывать, осторожно нащупывая нужную. То водителю такси звонят на мобильный, и он отвечает: «Ну почему потом нельзя перезвонить? Ну что ты все время обижаешься? Я ж на работе. Понимаешь — на ра-бо-те!» То отвлекают прохожие: вот по аллее бульвара прошуршал сожженными жарой листьями хозяин с собакой. На тугой шее белого стаффорда, кроме ошейника, повязан синий в белую крапинку платочек… Вот милиционер на перекрестке равнодушно жестикулирует своим жезлом. Автомобили застыли в бесконечной пробке. В самое оживленное время светофоры отключают — наверное, чтобы курсанты школы милиции попрактиковались…

Не думать о постороннем, не отвлекаться, прочь все лишнее… У Веры немного кружилась голова, но она не сопротивлялась. Пусть. Может, ее мозг сейчас превратился в мощный локатор. Или как там оно называется. Она улавливала некие сигналы на пороге чувствительности. Не звуковые, не зрительные — непонятно какие.

— Сейчас прямо, — сказала Лученко в очередной раз… Вдруг села, открыла глаза, напряглась.

— Что?! — вскинулась Елизавета.

— Нет… Другое… — невнятно пробормотала Вера и тут же велела таксисту: — Остановите.

Он замедлил ход, но продолжал движение.

— Остановите! — крикнула Лученко.

— Мы же во втором ряду! — огрызнулся водитель, но притормозил, поворачивая к тротуару. Сзади сердито засигналили, узкая улица Артема переходила в Житомирскую и была запружена транспортом. Массивные неповоротливые троллейбусы и желтые маршрутки, застывшие перед светофорами, объехать было трудно. Такси встало на Львовской площади.

— Вера Алексеевна, вы… — начал было Яремчук.