Игра навылет - Страница 12

— Ну вот, — вздохнула Вера. Елизавета тоже удовлетворенно вздохнула. — Теперь — по порядку, не спеша.

Она уже чувствовала себя хорошо. Собственно, ей стало легче с момента прихода Лизы. Голова перестала болеть, как только Вера увидела ее несчастное, испуганное лицо. Это всегда помогает. Если у тебя все плохо, тут же как чертик из коробки выскакивает тот-у-которого-все-в-сто-раз-хуже. И тебе становится намного легче, потому что от тебя ждут помощи. Поддержки. Ну словом, только соберешься со вкусом попереживать, как рядом обнаруживается такой же мученик. И сострадательный рефлекс через силу поднимает тебя вверх. И ты утешаешь, говоришь-говоришь до боли в русском языке, а потом обнаруживаешь, что с тобой все о'кей…

— Господи, — всплеснула пухлыми руками Романова, — Верочка, ты не поверишь, но у меня с этим Бегуном просто чертовщина какая-то выходит! Поступил он в отделение с отравлением грибами. Все предварительные анализы и его состояние показывало — вульгарное грибное отравление. После вскрытия наши патологоанатомы, а у меня нет оснований им не доверять, написали в анамнезе — отравление соединениями бария. Всеми этими его сульфидами и хлоридами, плюс родентициды…

— Но это же крысиный яд, если я не ошибаюсь?..

— Вот именно! Типичный! Откуда он взялся, спрашивается?!

— Странно… — задумчиво произнесла Вера.

— Но, как оказалось, это еще цветочки. Ягодки пошли дальше!.. Исчезли анализы из его истории болезни. Словно их вообще никогда не делали! Совпадение? Или абсурд? Мы перерыли все отделение сверху донизу. Нет ни листочка — ни-че-го! — Лиза развела руками, демонстрируя пустоту, образовавшуюся на месте анализов Бегуна.

За миг до сообщения о пропавших анализах Вера уже знала — Лиза скажет именно это. Потому что мало что могло быть хуже. Как она теперь докажет, что в анализах никакого упоминания о крысином яде не было?

— В клинической картине можно было, конечно, и ошибиться. Рвота, боли в животе, понос, тремор, судороги, артериальная гипертензия — эти симптомы при воздействии на организм ядовитых грибов и средств для уничтожения грызунов почти совпадают. Но чтоб пропадали истории болезней, такого я вообще не припомню. Не было подобного! — Романова резко встала и начала вышагивать по комнате.

— Может, ординаторскую не закрыли, кто-нибудь чужой зашел…

— Что ты говоришь! — Романова даже руками замахала на коллегу. — У нас с этим очень строго. Там только свои — доктора, медсестры. Больным не разрешается заходить в ординаторскую, это врачебная территория… Больничное начальство тоже напугано смертью высокопоставленного чиновника. И, как водится, валит все на завотделением, то есть на меня. У вас пациент умер? Умер. Анализы пропали? Пропали. Так что… Дело пахнет плохо. Главврач умывает руки.

— А что милиция? — спросила Лученко. — Ведь приходил кто-нибудь?

Да, рассказала Романова, приходили. Еще до появления жены умершего, то есть теперь уже вдовы. Эти были из районного отделения. Пожали плечами и сказали, что не видят состава преступления. Подумаешь, крысиный яд… Допустим, грибы хранились в каком-то подвале, там травили крыс. Яд попал на грибы. Их законсервировали, покойник поел грибочков — и получил двойное отравление. В итоге имеем несчастный случай. С этим радостным для них выводом представители органов и ушли.

А потом нанесла визит Бегунша. И устроила в отделении истерику, угрожала всех посадить в тюрьму. Кричала, что его нарочно отравили. Что тут все подкуплены. И что она заявит в прокуратуру.

Обе подруги замолчали. Каждая обдумывала сложившуюся ситуацию.

— Верочка, — умоляюще сказала Елизавета. — Я же знаю, только ты можешь меня спасти. Иначе уволят. Еще и под суд отдадут. Что тогда с Алешкой будет? Выручи, а? Да и я к тому же начинаю подозревать каждого своего коллегу: не он ли спер эти треклятые бумажки. И зачем это нужно было делать? Как прикажете дальше работать, если никому не веришь?

— М-да, в нашей профессии без опоры на коллег существовать невозможно. Тут и говорить нечего… Но как именно выручить?

— Да не знаю я… Но ты можешь. Тебе виднее.

«Неужели действительно придется потратить на это отпуск?» — подумала Вера. Почему-то всегда такие «дела» возникают в самый неподходящий момент. А как же Андрей?»

Она без улыбки посмотрела в лицо подруге.

— Мне ведь самой прокуратура угрожает. Звонили только что. Требовали явиться в кабинет немедля. Нахамили… Это ты им сказала, что я присутствовала в палате? Ладно-ладно, не отводи глаза. Сама знаю, ты иначе не могла. Все сестрички меня видели. Да и охранник тоже.

— И что ты им ответила?

— Пусть повесткой вызывают. Еще и сдержалась. Мне сердиться нельзя, а то всех дураков в мокриц превращу к чертовой матери. — Вера улыбнулась. — Я же колдунья.

Елизавета тоже улыбнулась нерешительно, показав наконец свои ямочки.

Но Вера нисколько не преувеличивала и не шутила. Приходить в ярость ей действительно было противопоказано. Гневаться она себе запретила давным-давно, еще в юности, после одного случая.

*** * ***

Лученко тогда училась на четвертом курсе медицинского института. Читала допоздна, очень уставала. И вот уже вторую ночь подряд не могла заснуть. Наверху, этажом выше, глухими ревущими залпами бухала музыка. И в голове отдавался топот ног.

Вот ведь скотина этот Игорь! Пригласил знакомых, такую же пьянь, включил звук магнитофона до упора — и хоть трава не расти. То просто «умца-умца», то тюремная лирика: «Меня ударили мешком из-за угла»… Тебя бы самого этим мешком, алкоголик проклятый!..